#классика_чзж
Вы никогда не задумывались, насколько фантасмагоричны и полны драматизма русские скороговорки? По мотивам их можно снять неплохой сценарий для артхаусного фильма. Вот как я это представляю... (много букв).
Заставка, долгий кадр: русское поле, топот копыт, пыль вздымается до самого неба. Топот нарастает. Музыка играет все громче и напряженнее. Титры дублируются латиницей. SKOROGOVORKI. Это же слово пишет женская рука на доске. Женщина отходит от доски. Это большая университетская аудитория. Студенты шепчутся по-английски.
Женщина (по-английски с дубляжом): Скороговорки. Неотъемлемая часть русского фольклора. И, как всякое народное творчество, они несут в себе непередаваемый народный колорит. Но мало известно, что по сути своей они очень драматичны. Взять например историю кукушки, которая сшила капюшон кукушонку. Эта скороговорка, при тщательном рассмотрении, полна символов и несет в себе обилие смысловых пластов. Начнем с того, что кукушка подкидывает яйца в чужие гнезда и не занимается воспитанием своего потомства. Таким образом, перед нами мать, которая отдала своего ребенка на воспитание другим и на много лет забыла о нем. Но теперь она вернулась и принесла своему кукушонку вязанный капюшон. Возможно, ее замучила совесть? Или она сошла с ума, не сумев справиться с этим испытанием? На это косвенно указывает видовая принадлежность птицы. У русских существует жест (подносит палец к виску и крутит, кто-то из студентов смеется), что указывает на безумие говорящего, часто это сопровождается звукоподражанием: ку-ку! Аналогичные семантические формы имеются и в английском языке...
Дубляж исчезает, затем и голос женщины становится все более неразборчивым, вновь тревожная музыка. Мы видим полет кукушки в замедленной съемке и слышим тяжелые взмахи крыльев. Глаз кукушки крупным планом. Глаз оборачивается темнотой подъезда.Титры: КАПЮШОН KAPOOSHON. Женская рука занесена над звонком. Женщина стоит у двери и долго не решается нажать на звонок. Наконец она нажимает на звонок. Раздается странный звук, напоминающий кукование кукушки. К двери долго никто не подходит. Наконец открывает Кукушонок. Это толстый некрасивый подросток со всеми признаками вырождения. У него открыт рот и он долго не может сфокусировать взгляд.
Кукушонок (громко и невнятно): Кто вы, я вас не знаю...
Женщина плачет и обнимает сына, они проходят внутрь. Внутри квартира похожа на гнездо, повсюду ветки и листочки.
Женщина: Это я, Кукушка. Я твоя мама!
Кукушонок (кричит): Нет! ТЫ НЕ ПРОВА! УХОДИ!
Кукушка (слезы на глазах): Это правда, сынок! Я подкинула тебя в гнездо дроздам пятнадцать лет назад.
Кукушонок: Моя мама - дроздиха! И братья мои - дрозды!
Кукушка: Где же твои братья?
Кукушонок: Я вытолкал их из гнезда, чтобы мне больше досталось еды...
Кукушка (ласково): Вот видишь... какой же ты после этого дрозд. Ты - кукушонок.
Кукушонок молчит. Кажется, он не совсем понимает.
Кукушка: У меня для тебя есть подарок.
Кукушонок: Это я люблю!
Кукушка: Я сшила тебе капюшон.
Кукушонок (радостно): Заебись, я как раз башку отморозил!
Кукушка надевает капюшон ему на голову. Вид у него от этого стал еще более придурочный. Она плачет с улыбкой на глазах и обнимает сына. Тот тупо смотрит на дверь и улыбается, ничего не понимая.
Кукушка: Птичий господь! Как в капюшоне он хорош!
Мы слышим отдаленное кукование в лесу. Лес, шумят деревья, мы видим шоссе. По шоссе идет Саша. Титры: SHLA SASHA PO SHOSSE. В руке у нее связка сушек. Она идет прямо по середине шоссе. Редко проезжающие машины сигналят ей и кричат, чтобы она ушла с дороги. Та идет. Взгляд ее направлен в одну точку. Всю сцену она идет по шоссе.
Женский голос: Тридцать лет назад после ядерной бомбардировки наша семья столкнулась с голодом. Есть было нечего. Оставалась лишь последняя связка засохших сушек. Но в нашей семье было еще тридцать человек, сушек не хватило бы на всех. Голодная и еще ничего не понимающая девочка, которой я была тогда, взяла эта связку и хотела съесть пару сушек. Но мать увидела это и отобрала у меня сушки. Чтобы я впредь не покушалась на них и не съела больше положенной четвертинки сушки, она взяла отцовские клещи и выдрала мне все зубы. Я кричала от боли, другие члены семьи слышали это, но не вмешивались. Детям закрывали уши, но те слышали мои крики и плакали. Так я осталась без зубов и теперь могла только сосать. Сегодня моя мать умерла. Плакала ли я? Нет. Я улыбалась. Я улыбалась внутри себя, но никто этого не видел. Тридцать лет я не ела сушки, боясь своей матери. Сейчас я могла себе это позволить. И вот я иду по шоссе и сосу сушки. Сосу, потому что грызть я их не в состоянии. Но одна мысль не покидает меня: стоит ли так жить? Зачем жить, если ты не можешь грызть сушки, а можешь их только сосать?
Женщина на шоссе бросается под машину. Камера отходит в сторону. Визг тормозов, звук удара. Мы видим женскую руку с сушкой в руке. Слева течет струйка крови, постепенно превращаясь в лужу. Кровь заполняет собой весь кадр. Последней исчезает недососанная сушка. Кровь превращается в закатное небо. По мосту едет телега. В телеге сидит Грека. В руках у него некая книжка, открытая на картинке с раком. Титры: SUNUL GPEKA RUKU V REKU RAK ZA RUKU GREKU TSAP. Пальцем Грека поглаживает картинку с раком. Надпись под картинкой: рак русский речной средней полосы.
Следующая сцена: дом греческого крестьянина. Отец семейства сурово хлебает суп. Маленький мальчик в обносках играет на свирели. Мать нарезает сыр. Входит юноша, он явно в приподнятом настроении.
Юноша: Мама! Папа! Меня взяли! Я буду изучать раковедение!
Мать улыбается, но тут же косится на отца. Отец бросает ложку, она звякает и падает под стол.
Отец: Давай! Тебе твои раки дороже нас с матерью! А об Акакиосе, брате своем, ты подумал? О матери своей? Кто будет следит за хозяйством? Давай, давай. Но обратно можешь не возвращаться. Нет у нас больше сына. Уходи к своим ракам!
Уходит. Мать плачет и бежит за ним. Акакиос играет на свирельке. Юноша стоит на пороге, улыбка тает на его лице.
Следующая сцена. Спальня. Грека (того же возраста, что в начале) лежит на кровати с женщиной.
Грека: Мне остался всего один рак, ты понимаешь? Всего один рак и я соберу самый большой террариум с раками. Мое имя войдет в историю раковедения! Ты должна это понять, Саша!
Саша: У меня сегодня умерла мать. Теперь и ты покидаешь меня. Уходи. Не тревожь меня больше.
Грека: Я вернусь, обязательно вернусь, слышишь? Я соберу всех раков и вернусь.
Саша не отвечает, она поворачивается к стене.
Грека едет в телеге. Вдали видно столб пыли.
Грека (с акцентом): Что это?
Русский крестьянин-возница: Это, сударь, крупный рогатый скот. Он мутировал еще двадцать лет назад из-за радиации.
Грека: Куда он направляется?
Крестьянин: Валит из России.
Грека смотрит в реку. Хмурится. Хватает бинокль.
Грека (кричит): Останови! Останови немедленно!
Крестьянин останавливает лошадь. Грека спрыгивает и бежит к реке. Он опускает руку в реку, но рак цапает его за руку. Грека кричит и отшвыривает рака. Он долго водит рукой по камням и смотрит вокруг, что-то бормоча, но рака найти не может. Наконец, он садится в реку и плачет. Вновь начинает звучать тревожная музыка. Идет стадо мутантов на фоне заката. Грека встает и медленно идет, погружаясь в воду все больше, пока его лицо не скрывается под водой. В воде отражается закат. Слышно далекое кукование. В квартире-гнезде сидит в одиночестве Кукушонок, дебильно улыбается и смотрит в окно на закат. Крупным планом: на голове у него капюшон. KONETS.